«Каждый новый проект — это ответвления гиганта, а в основании мощная корневая система» — известный во всём мире итальянский архитектор Паоло Бодега рассказал о своих проектах, будущем архитектуры и о том, чего не хватает Калининграду.
Вы получили диплом и степень магистра по индустриальному дизайну в Европейском институте дизайна, являетесь выпускником факультета архитектуры Политехнического университета Милана. Расскажите о своём творческом пути в качестве практикующего архитектора. Каким был первый реализованный проект?
Проектирование и дизайн меня привлекали ещё когда я был мальчиком. Закончив учёбу, я вернулся домой и постоянно делал наброски, проектируя самолёты, автомобили, подводные лодки, светильники, при этом всегда обращался к природе: подсматривал детали окружающего мира, превращение бутона в цветок, переход от микро к макро. И именно поэтому я поступил сразу на два факультета. При этом пришлось много работать, можно сказать, день и ночь. Посещал Центр изучения природных структур, там был курс по бионике, где мы изучали структурную геометрию листьев, мыльных пузырей. В 24 года я и мои коллеги уже представляли в Центре Помпиду в Париже роботизированную руку, как результат наших исследований. Затем последовала защита диплома по архитектуре. А следом практика в одной из лучших мастерских мира — в архитектурном бюро самого Ренцо Пьяно в Генуе. Пять лет работы в мастерской бок о бок с архитекторами со всех концов света. О таком можно только мечтать! Первым моим реализованным проектом стал Bonaiti Box Office — одно из первых сооружений, построенных по технологии, обеспечивающей очень эффективное по тем временам энергосбережение. Проект был сразу же опубликован и демонстрировался на передвижной выставке «Архитектура и Природа» (предвестница выставки «Био-Архитектуры»), а все эти принципы сегодня получили название принципы устойчивого развития. А это был 1992 год.
Большая ли команда студии Paolo Bodega Architettura, основателем которой Вы являетесь?
Не имеет значения, сколько специалистов работает в бюро, главное заключается в том, чтобы они работали как команда. Предпочитаю придерживаться принципа «немного, но лучшие» — эффективность, скорость и лёгкость. Я всегда лично всё контролирую: от планировки до деталей, до визуализации. Было время, когда нас было 20 человек, но затем мы выбрали лёгкость. В нашей команде работают очень подготовленные архитекторы, способные вести переговоры с лучшими инженерами, которых мы приглашаем в нашу команду. Также они ведут диалог с местными архитекторами, которые выступают локальными партнёрами по конкретным проектам. В каждой стране мы формируем команду из архитекторов и инженеров. А в наших офисах достаточно места, воздуха и необходимого оборудования, чтобы там трудилось одновременно 25 человек. У нас имеется лаборатория по изготовлению моделей, всевозможные принтеры, кухня и библиотека. Общение по скайпу и телекамеры на строительных площадках дают возможность проводить совещания на местах, контролировать и осуществлять надзор на всех этапах. На сегодняшний день в нашем итальянском бюро работают десять специалистов, шесть работают в Риге, где у нас есть филиал В2 и шесть человек — в Австрии, это наш партнёр, с которым мы сейчас работаем над важными проектами в Омане.
Как происходит работа над архитектурным проектом?
Есть ли отличия в этом процессе в зависимости от той страны, где возводится объект (работа с заказчиком, экспертиза и согласование проекта, разрешение на строительство)?
Каждый проект — это новый прототип, со своей технологией, эстетикой и экономикой. Импринтинг всегда зависит от желаний клиента, от бизнес-планов, рассчитанных для конкретного рынка, от географии и климата, социальных аспектов, религиозных традиций, от доступных технологий и материалов, от наличия рабочей силы на местах. Согласитесь, что строительство в Сибири при — 40°С и в Омане при +40°С будет иметь отличия. При этом умение слышать заказчика и взаимодействовать с местной командой архитекторов являются очень полезными качествами для окончательного варианта при разработке проекта. Мы разделяем принцип, которого придерживались ещё древние римляне — «гений места». Когда идея вырастает из места, имеет конкретные корни, только в этом случае у проекта будет своё лицо, узнаваемость, затрагивающая духовность клиентов и имеющая связь с их воспоминаниями. Но бывают и такие проекты, как в Курдистане в Ираке, где заказчик попросил нас создать проект завода по панельному строительству школ для разрушенных войной районов, где отсутствовали другие материалы. Поэтому иногда я сравниваю себя с «медиком», которого вызывают, чтобы решить ту или иную проблему пациента.
Существует ли стандартный алгоритм создания дома, здания или в каждом случае всё индивидуально?
Каждый проект представляет собой приключение, путешествие, которое влечёт за собой новые встречи и знакомства. Это география, технология, искусство, то есть всегда другая мультидисциплинарная основа. Приходиться иметь дело с искусством, физикой, техникой, статикой, климатологией, финансами, общаться с учёными-урбанистами, политиками, предпринимателями и просто с рядовыми жителями, «переваривая» конкретные культуры, материальные и нематериальные факторы, превращая всё это в города, небоскрёбы, курорты. А цель при этом одна — пре-вращать желания наших клиентов в лучшую действительность. Наш алгоритм заключается в создании оболочки, как в случае с небоскрёбом на острове Мальта, где перед нами стояла задача контролировать солнечное излучение днём и обеспечивать сбор влаги ночью для ирригации растений на фасадах. В этом случае реализация проекта осуществлялась за счёт научного подхода. Есть проекты, в работе над которыми мы используем понятия бионики, позволяющие раскрывать тайны природы, как в случае с проектом Паламонтепаски. Мы сымитировали форму конского каштана для создания здания в виде шатра на 1200 человек.